«Будни» военных на мирной территории: ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ?

В этот понедельник мы отметили День защитника Украины. К сожалению, когда дата на календаре меняется, многие забывают о том, что люди, которые защищали нашу страну на восточных рубежах, нуждаются в постоянной поддержке и помощи. Об основных проблемах ветеранов АТО и ООС «Пульсу» рассказала Марина Лунгол, заместитель главы общественной организации «Учасники АТО та учасники бойових дій Криворізького району «З Україною в серці», экс­боец роты «Кривбасс» батальона особого назначения «Днепр-­1», а затем один из командиров, служивших в батальоне «Кривбасс». До начала боевых действий будущая защитница Украины была сотрудницей МВД.

-­ Марина Викторовна, какие социальные вопросы стоят для ветеранов АТО и ООС на­иболее остро?
- ­ В Законе «О статусе ветеранов войны, гарантии их социальной защиты» чётко прописано, какие льготы полагаются тем, кто принимал участие в боевых действиях на Донбассе, но все знают, насколько в нашей стране серьезный разрыв между законодательными декларациями и реальностью.
Одна из животрепещущих проблем ­ доказать, что ты действительно участник боевых действий и получил увечье в ходе АТО. Это касается тех, кто попал в первую, вторую и третью волну мобилизации в 2014 году. Мобилизованные фактически находились на передовой, но документально они числились на полигонах. Правду приходится доказывать в суде. На данный момент один из членов нашей организации уже выиграл суд. Изначально МСЭК установил ему минимальную компенсацию, как гражданину, который получил травмы в быту, а не в зоне АТО. Два года длились судебные заседания, человек доказывал, что он пострадал, защищая Украину. Еще несколько человек продолжают судиться.
О том, что каждый год нужно приходить на комиссию, чтобы убедить всех ­ руки или ноги по­прежнему нет, уже сколько говорено, но порядок получения инвалидности не меняется. Радует то, что адвокаты идут навстречу, и речь не только о бесплатной юридической помощи, ­ даже те, кто занимается частной юридической практикой, делают большие скидки, помогают защитить наши права.
- ­ Волонтерская помощь так же важна на передовой, как и в первый год антитеррористической операции?
­- Мы раз в месяц возим волонтерскую помощь нашим военным на передовую. В СМИ постоянно звучат заявления, что армия всем обеспечена. В марте этого года, когда мы доставили помощь тем, кто воюет в районе Авдеевки, узнали, что продукты не привозили уже неделю. Я понимаю, что это может быть связано с обстрелами, сложностями с обеспечением, но неделя ­ все­таки серьезный срок, нельзя сказать, что это нормально. Картошка, чай, сахар ­ простые продукты, которые мы привезли, были для ребят более чем кстати. Я была на передовой три с половиной года ­ с 2014­го по 2018 год, скажу честно, что наш батальон обеспечивали только волонтеры. Батальон «Кривбасс», где служила я и мой сын, находился на самообеспечении.
- ­ Адаптация женщины на войне ­ отдельная тема. Насколько тяжело было справляться с обязанностями?
-­ Зимой 2014 года несколько недель держалась температура около 30 градусов мороза, поэтому рубить дрова было жизненной необходимостью. Некоторые бойцы ­ жители городов, которые видели, как рубят дрова разве что в кино, были не готовы к тому, что придется делать это ежедневно. В армии есть негласный закон ­ если ты командир, то должен показать, как выполнять то или иное задание. Так как я выросла в селе, мне эти умения очень пригодились, пришлось учить нашу молодежь выживать в полевых условиях.
Вообще приходилось делать многое из того, что в мирной жизни казалось невероятным: например, садиться за руль КамАЗа, много часов стоять в окопе по пояс в воде, которая сверху покрывается льдом. Конечно, это разрушает здоровье и парней, и девушек. Постоянное ношение бронежилета, который весит 12 кг, отражается на состоянии опорно­двигательного аппарата, страдает позвоночник. Если владеешь какими­то дополнительными специальными умениями ­ к примеру, ты водитель, медик ­ не исключено, что будешь выполнять и эти функции в зоне боевых действий.
­- Женщины-­военные в батальоне поддерживали друг друга?
­- Около года я была единственной женщиной в батальоне, на момент окончания моей службы нас уже было трое. Мы старались держаться наравне с мужчинами, никогда не говорить о своих слабостях. Многие понимали, что нам тяжелее, но показывать это открыто было не принято. Никто не будет за тебя носить рюкзак с дополнительным боекомплектом, чистить автомат, идти в наряд, и тому подобное. Принимая такое решение, женщина должна быть готова к настоящему, а не «идеологическому» равенству с представителями сильного пола.
-­ Какой из боев наиболее ярко запечатлелся в памяти?
­- Больше всего запомнился обстрел в Лебединском, под Мариуполем. Сразу после освобождения поселка наш батальон держал там оборону, это было необходимо в контексте обороны Мариуполя. Первый обстрел «Градами» я запомнила на всю жизнь. До сих пор боюсь грозы... Самое жуткое ощущение, когда всё вокруг свистит, и ты понимаешь, что нужно скрыться, но в какой именно стороне безопасней ­ непонятно. Я благодарна и Богу, и нашим побратимам, за то, что мы смогли выжить ­ поселок был буквально через дом разрушен.
- ­ Взаимодействовал ли батальон с местным населением? Как люди относились к военным?
- ­ Настроения местных жителей преимущественно были недружественными, хотя, конечно, были люди, которые пытались нам помочь, поделиться важной информацией.
В первый день, когда мы заняли рубежи в Лебединском, пришла одна из жительниц поселка, женщина среднего возраста, и стала обвинять в том, что все мы ­ каратели и захватчики. Что скрывать ­ слышать это, да еще в качестве приветствия на новом месте, было тяжело. Но интересно другое ­ как развивалась эта история дальше. Через пару недель у этой женщины, матери двоих детей, оба сына заболели воспалением легких. Надеяться на скорую помощь не было смысла ­ бригады медиков из Мариуполя не выпускали, населенный пункт все время был под обстрелами. Наши бойцы пошли к ней домой, поделились лекарствами, и уже через несколько дней мальчики почувствовали себя намного лучше, жар прошел. Благодаря этому у женщины изменилось к нам отношение.
­- Ветераны АТО и ООС получают от государства земельные участки. Всегда ли это хорошие сельскохозяйственные угодья?
-­ В 2015-­2016 годах, когда земельных участков было достаточно, с этим проблем не было. На данный момент в распоряжении государства не так много земельных ресурсов ­- земля либо в аренде, либо в собственности пайщиков. По Криворожскому району около 60% ветеранов АТО и ООС получили нормальные сельскохозяйственные угодья. Бывает, что участком считается балка с таким уклоном, что там и траву покосить сложно, не то что посадить что­нибудь, или заброшенный сад, который нужно выкорчевать, прежде чем выращивать сельскохозяйственные культуры.
Более десяти участников боевых действий из Криворожского района получили земельные участки на поле, а когда приехали разделять его, увидели, что уклон местности около 40 градусов, то есть заехать трактором и посеять зерно просто невозможно. Ясно, что такую землю никто не захотел бы взять в аренду, поэтому она и «свободна».
­- Какие льготы для участников боевых действий остаются только на бумаге, потому что реализовать их довольно сложно?
-­ В полной мере не выполняются льготы по обеспечению бойцов зубопротезированием. Согласно законодательству есть льготная очередь, но она не финансируется, продвигается очень медленно. Касательно обеспечения медикаментами сложная ситуация ­ если больной находится в стационаре, лекарства ему предоставляют, но рассчитывать на то, что будет оплачено длительное амбулаторное лечение, не стоит ­ так происходит не всегда. Отношение в больницах хорошее, даже приглашают лечь в стационар несколько раз в течение года, когда есть свободные места, но проблема недостаточного государственного финансирования никуда не исчезла.
-­ Финансовая помощь от горсовета существенна?
-­ Криворожский горсовет выделяет раз в год денежную помощь для участников боевых действий, дополнительно ­ к различным памятным датам. Для некоторых семей это большие деньги, потому что ветеранов АТО с опаской принимают на работу ­ считают, что из­за пережитой психологической травмы они становятся неадекватны. Работодатель может найти множество официальных причин, почему соискателю отказано в должности. Иногда у ветеранов не хватает денег элементарно на билет, чтобы поехать на санаторное лечение по бесплатной путевке, или тяжелая работа почти без выходных не позволяет найти время для отдыха.
­- Человеку, пережившему ужасы войны, нужна не только финансовая поддержка, лечение, но и помощь психологов. Психологическая реабилитация бойцов приносит результаты?
­- Да, в психологической реабилитации нуждаются все, кто побывал на передовой, кто находился под обстрелами. Трудно адаптироваться к реальности, когда вокруг мирная жизнь, и то, что всего за 400 км от нас гибнут люди, воспринимается согражданами как нечто второстепенное. Сложно перестать мыслить категориями войны, когда даже смена погоды вызывает мысли ­ а как это отразится на жизни в окопах?
Я лично была на реабилитации в санатории «Верховина» в Карпатах, работала с психологом. Хочу сказать, что он искренне пытался мне помочь, но результат нулевой. Он просто не знает, как это сделать. Как рассказать человеку, который никогда не видел вой­ны, о том, что с тобой произошло? К военной психологии нужно привлекать людей, которые не только имеют соответствующее образование, но и сами прошли эту беду. Военный побратим посмотрит в глаза ­ и ты чувствуешь, что тебя понимают, а гражданскому специалисту нужно задать пациенту множество вопросов, и всё равно он вряд ли приблизится к пониманию твоего состояния.
­- Иногда в новостях появляются сообщения о том, как бывший защитник Украины, воевавший на Донбассе, нарушил закон. Как вы считаете, нужно ли априори его оправдывать или, наоборот, выставлять военное прошлое как отягчающее обстоятельство в глазах общественности?
-­ Если какое­то преступление совершил бывший боец на этом делают акцент. Но в первую очередь, это гражданин и человек. Мы же не говорим: бывший металлург нарушил закон. Почему подчеркивается, если это сделал тот, кто воевал в АТО или ООС? Я сторонник мнения, что наказание должно быть по закону, невзирая на прежние заслуги. Не думаю, что это правильно, когда судьи или прокуроры начинают в каком­либо контексте ­ положительном или отрицательном, вспоминать то, что обвиняемый был военным. Закон должен быть один для всех.
-­ В вашу организацию за помощью могут обратиться жители города и района, которые не являются ее членами?
-­ Конечно. Мы пытаемся донести до участников боевых действий на востоке Украины текущие изменения в законодательстве через свой сайт, страничку в Фейсбуке, отвечаем на вопросы, оказываем юридическую помощь, пишем письма в различные инстанции, если человек не может сам с этим справиться. Также привлекаем к работе меценатов и волонтеров, помогаем семьям погибших, организовываем благотворительные мероприятия. Любой гражданин, достигший 14 лет и желающий помочь, может стать членом нашей организации.
­- Какой ключевой месседж вы бы хотели донести нам как участница АТО, как общественный деятель и мать сына­ветерана? Мне известно, что боевые действия коснулись всей вашей семьи.
­- Да, это так. Я, муж и сын ­ все стали добровольцами. Мы, по сути, сменяли один другого в батальоне «Кривбасс». Не хочу много говорить об этом, но в нашем обществе действительно не хватает элементарного понимания. Я знаю, что такое с болью в сердце слышать в телефонной трубке голоса самых родных и любимых, которые убеждают, что все хорошо, а ты точно знаешь, что происходит на самом деле... Как приходится утешать своих близких, когда сам каждый день под обстрелом. Военных нужно уважать хотя бы только за то, что у них хватило силы духа выжить там. Это под силу не каждому.

Беседовала Анна НИКОЛАЕНКО