Мама

Я хочу рассказать о своей матери. Звали её Евдокия. Когда немцы вошли в наше село Каменка Софиевского района Днепропетровской области, мне было 3,5 года.

Фашисты сразу стали забирать у мирного населения все, что было можно: кур, свиней, коров и зерно. Им в этом помогали полицаи. Они повесили объявление, что если кто не отдал все, будет наказан. Через три недели после оккупации Каменки наша соседка ­ мать пятерых малолетних детей ­ родила шестого ребенка. Чтобы было чем кормить детей, она немного и припрятала зерна. Полицаи узнали, пришли к ней домой. Ее, лежащую после родов на кровати, избили до полусмерти. Она пролежала две недели и умерла.

Моя мама все это время, пока она болела, смотрела за ее детьми, а когда она умерла в августе 1941 года, забрала всех к себе. И нас у мамы было двое. Теперь стало восьмеро. Самому старшему ­ 13 лет, а младшему ­ полмесяца. Когда приехали полицаи и объявили всем строиться посредине села, мол, будут гнать этапом куда­то, мама нас всех быстро собрала и убежала огородами в балку за селом (там сейчас водохранилище), и «тикалы» мы этой балкой прямо до Херсонщины, к родным. С нами была еще соседка с двумя детьми.

Так и добрались до Херсонщины, а там как раз передовая, идет бой. Советские солдаты увидели кучу детей, сразу в блиндаж к себе забрали, обогрели, чаем напоили, и когда немцев выгнали из села, они помогли нам добраться до родных. У них полхаты разбило снарядом, но мама и тетя Маруся так­сяк ее отремонтировали, и жили мы на Херсонщине, пока не услышали, что наше село Каменку освободили.

Решили вернуться домой. Коля, самый маленький, уже подрос, сам понемногу шел. Вдруг мама видит ­ по полю корова бежит и ревет, а молоко из вымени брызжет. Мама давай ее ласково звать. Корова подошла и стала лизать мамины руки. Она ее погладила и начала доить. Мы были очень рады, забрали корову с собой. Привели ее домой. Село наше было разбито, наша хата тоже была без половины крыши.

В 1944 году, когда немцев погнали на Берлин, пришел с фронта отец детей соседки. Он был коммунист, на него наложили бронь и направили отстраивать колхоз. Стал он председателем. Днем работал в поле на тракторе, а вечером ­ руководителем.

Детей он забрал, а они к нам прибегали, плакали, мою маму мамой называли. Помню, как их отец сказал моей маме: «Евдокия, видимо, их уже трудно отобрать у тебя, давай будем жить вместе». Мама заплакала, они обнялись, мы все соскочили с печки, обняли их и все вместе ревели рёвом. Потом утихомирились и зажили все вместе.

А мой родной отец погиб на войне. Мы всей семьей ездили к нему на могилку.

Римма Приступа