БОЛЬНОЙ И БЕЗДОМНЫЙ

На днях в редакцию «Пульса» зашёл наш давний знакомый -­ Николай Г. 26-­летний парень находится в тяжёлых жизненных обстоятельствах.

Он состоит на учете в ПНД. Его болезнь неизлечима. Все, чем могут помочь медики, ­ раз или два в год госпитализировать в больницу, чтобы стабилизировать его состояние медпрепаратами. Но долго в ПНД сейчас не держат -­ больных много, а мест мало. Николай в этот раз там тоже долго не был, хотя и жалуется, что его «залечили». В то же время состояние его здоровья оставляет желать лучшего: он сообщил, что за ним на улице следят прохожие, и об его местоположении сразу же по телефону кому-­то докладывают.

Молодой человек вышел из больницы за день до посещения редакции. На улице было холодно, а одет он был для такой погоды уж как­-то слишком легко. Он рассказал, что ночь после выписки из ПНД провел на улице, т. к. дома ему не открыли дверь.

Коля прописан в многоэтажке по ул. Кропивницкого. Там, по его словам, проживают его мать с отчимом. Последние два или три года они не пускали его домой, поэтому ему приходится жить, где придется. А недавно Николай узнал, что три месяца назад был выписан из своей квартиры, и теперь он уже, так сказать, официальный бомж. Живут ли его родственники по старому адресу или продали квартиру и куда-­то уехали, не знает.

- Не могли бы вы мне дать покушать? -­ неожиданно сказал парень, отведя в сторону глаза. -­ Я голоден, со вчерашнего дня ничего не ел.

Я дала ему то, что у меня было, -­ пачку печенья, он бережно спрятал ее в карман пальто.

- Где же ты будешь сегодня ночевать, снова на улице? ­-  поинтересовалась я у него.

- Пойду в Дом ночного пребывания, ­- ответил. ­- Я когда­-то жил там. Хотя мне там неуютно: постояльцы выпивают, курят, ругаются матом. А я не пью, не курю и не выражаюсь нецензурно.

И тут я поняла, что таких людей, как Коля, которым после лечения в ПНД некуда пойти, много. И их родственников понять в какой­-то мере можно: далеко не каждый человек сможет жить с душевнобольным под одной крышей.

Раньше, если у больных не было дома или родные считали невозможным забрать их к себе, они жили в специальных пансионатах (в Гейковке, на Бурых Углях, в Игрени) на полном государственном обеспечении. Сейчас психоневрологические интернаты вроде как и есть, но их настолько мало, а койко-­места там настолько сокращены, что у таких, как Коля, шансы попасть туда нулевые. За это нужно сказать еще раз «спасибо» гражданке Супрун с ее медреформой. Помните такую?

Были сокращены койко­-места и в психоневрологических диспансерах, а некоторые вообще закрыты. Но ведь больных меньше не стало, более того, к тем, кому нужна помощь психиатров, прибавились еще и переселенцы ­- вой­на ведь страшная штука, не у каждого выдержит психика от того, что происходит. И так бывает, что людям нужно лечить не только израненное тело, но и душу.

Криворожскому ПНД удалось «пережить» реформирование. Хотя с большими потерями. В этой специализированной клинике были сокращены не только койко­-места, но и целые отделения вместе с медперсоналом. Кто хоть раз бывал на «Большевике», наверняка видел большое добротное здание, в котором находилось детское отделение ПНД. И деток там было всегда много. Но уже несколько лет здание пустует, а отделение было переведено во «взрослый» корпус.

Но вернемся к Николаю.

- Коля, а где ты берешь деньги, за что ты живешь? -­ поинтересовалась я у посетителя. -­ У тебя ведь нет инвалидности.

- Все лето помогал людям в частном секторе на огородах, ­- ответил он. -­ В последний раз, в октябре, копал огород у женщины, которая мне заплатила 200 гривен. Рассказал ей, что мне негде жить и работы у меня нет. Хозяйка оказалась волонтером. Посоветовала мне пойти в военкомат и попроситься на фронт. Мол, и жить будет где, и денег заработаю. И пообещала договориться в военкомате, чтобы меня взяли не воевать, а картошку солдатам чистить.

- И ты пошел в военкомат?

- На следующий день. Сказал, что я ­- доброволец. Мне сразу же предложили пройти медкомиссию. Врачи принимали тут же, в военкомате. В каждом кабинете медики у меня спрашивали, есть ли у меня жалобы. Я отвечал, что нет. А потом меня попросили немного подождать. Минут через десять вышел военком и сказал, что меня (после еще одной медкомиссии) отправят служить в десантно-­штурмовые войска. И тут я испугался. Значит, та женщина не договорилась за меня. Говорю военкому, мне нельзя воевать, я на учете в ПНД состою. И показал ему справку. Он очень удивился, а потом сказал, что мне нужно ехать в психдиспансер, чтобы там подтвердили, что справка действительна. Я поехал, а меня сразу же госпитализировали. Только сейчас вышел.

Правду ли рассказал Николай или нет, я не знаю. Но говорил он убедительно. Я дала ему немного денег на еду. Он попрощался и тихо вышел из кабинета.

Елена Черничкина